Президент русского графологического общества Светлана Семенова выявила идентичность почерков российского императора Александра I и святого старца Феодора Томского. 

В 1837 году в Томск прибыл старец, называвший себя Федором (Феодором) Кузьмичем. Согласно одной из версий, на самом деле это был отрекшийся от престола в пользу своего брата Николая император Александр I. Он якобы имитировал свою смерть в Таганроге и пустился странствовать по России, чтобы замолить грехи. Вел праведную жизнь, за которую его начали почитать. Последние годы жизни старец провел в Томске, где и умер. Могила стала местом паломничества. В 1995 году были обретены мощи святого Феодора, ставшие одной из святынь Томска.

Томская епархия одобрила идею идентификации останков святого старца Феодора Кузьмича- Лев Толстой о старце Федоре Кузмиче- Загадка Федора Кузмича

ТАСС приводит рассказ Светланы Семеновой о своей работе. “Мне отдали рукопись Александра I, которому было 45 лет, и рукопись, которая, как я уже теперь знаю, принадлежала Федору Кузьмичу. Я увидела, как графолог, необычность почерка, необычную связь между психологическими качествами, свойствами личности и графикой написания”, – рассказала Семенова, отметив, что поначалу не знала, кому принадлежат письма.

По ее словам, исследовав малозаметные признаки письма и психологические качества их авторов, она пришла к выводу, что, с большой долей вероятности, “это был один и тот же человек”. “Единственная разница – в рукописи старца в 82 года он весь переместился в духовный мир. То есть (в почерке появилась) аркообразность, круглость почерка была направлена. Но доминанты есть, такие доминанты были во всех рукописях”, – подчеркнула графолог.

Профессор парижского института восточных языков и цивилизаций, исследователь жизни Александра I доктор исторических наук Андрей Рачинский рассказал журналистам, что на связь императора и старца указывает множество других косвенных признаков помимо схожести почерков. Например, гравюра, изображающая томского старца, висела в кабинете императора Александра III наряду с портретами его коронованных предков, а томский купец Семен Хромов, у которого святой жил в Томске, передал вещи Федора Кузьмича главе Священного Синода Константину Победоносцеву.

Также он отметил, что Елизавета Алексеевна – супруга Александра I – не провожала усопшего после смерти в Таганроге, а поехала в Петербург, но не доехала до столицы и умерла в городе Белев. По его словам, считается, что она инсценировала смерть, как и император, и жила в монастыре под именем Веры Молчальницы. “То есть это косвенное доказательство того, что между супругами был договор”, – заметил ученый.

Между тем в Томске проходит первый международный форум, посвященный личности императора Александра I. Он приурочен к 190-летию кончины царя, 20-летию обретения мощей святого старца Феодора Томского и затрагивает одну из самых загадочных страниц русской истории: возможность тождества императора и старца. Инициатор проекта – томское отделение Российского географического общества (РГО).

В перспективе томское отделение РГО планирует создать межрегиональный туристический маршрут Екатеринбург – Тюмень – Красноярск – Томск по местам странствий Федора Томского “10 000 дней Царского Пути”.

Томская епархия одобрила идею идентификации останков святого старца Феодора Кузьмича

Отметим, что семь лет назад правящий архиерей Томской епархии Русской православной церкви архиепископ Томский и Асиновский Ростислав заявил, что епархия не будет инициировать проведение идентификации останков святого старца Феодора Кузьмича, однако одобряет эту идею.

“Я не являюсь принципиальным противником такого исследования, я даже за, и мы (Томская епархия РПЦ. – Прим. ред.) со своей стороны готовы были бы в этом поучаствовать. Но ко мне никто с конкретным предложением не обращался”, – заявил тогда архиепископ на пресс-конференции в Томске.

Представитель Церкви пояснил, что для идентификации останков потребуется вскрывать гробницу одного из российских императоров в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге.

“Оказалось, что та идентификация, которую мы можем на сегодняшний момент произвести, никакой конкретики в этом вопросе не даст. Необходимо, чтобы сохранилась голова этого человека, или необходимо вскрывать гробницу Николая I, который являлся родным братом Александра I”, – пояснил архиерей.

По его мнению, только сопоставив останки Феодора Кузьмича и Николая I по ДНК, можно было бы сделать какие-то выводы, поскольку голова старца утеряна, и останки очень сложно сравнивать по внешним признакам.

При этом архиепископ отметил, что такие экспертизы требуют определенных средств, а у Томской епархии, доход которой составляют пожертвования прихожан, “таких крупных средств нет”.

“Вопрос тайны старца Феодора очень интересный, хотя имеет больше исторический характер, но с точки зрения духовной в любом случае его вторая половина жизни – это подвиг, позволивший причислить его к лику святых”, – сказал архиепископ Ростислав.

Старец Феодор является покровителем Томской земли, при этом он широко известен и почитаем не только томичами. “Из Сибири и центральных районов России направляются паломники, чтобы поклониться мощам старца Феодора”, – добавил глава Томской епархии.

Ранее специалисты Российского центра судебной экспертизы заявили о готовности провести исследование мощей старца при условии заинтересованности со стороны Церкви.

Старец Феодор Кузьмич скончался в Томске в 1864 году, а в 1984 году был причислен к лику святых. Его мощи хранятся в Казанской церкви Богородице-Алексеевского монастыря в Томске.

Лев Толстой о старце Федоре Кузмиче

Напомним, что истории старца посвятил Лев Толстой свое незаконченное произведение “Посмертные записки старца Федора Кузмича, умершего 20 января 1864 года в Сибири близ Томска на заимке купца Хромовa”.

В авторском предисловии Толстой пишет: “Еще при жизни старца Федора Кузмича, появившегося в Сибири в 1836 году и прожившего в разных местах двадцать семь лет, ходили про него странные слухи о том, что это скрывающий свое имя и звание, что это не кто иной, как император Александр Первый; после же смерти его слухи еще более распространились и усилились. И тому, что это был действительно Александр Первый, верили не только в народе, но и в высших кругах и даже в царской семье в царствование Александра Третьего. Верил этому и историк царствования Александра Первого, ученый Шильдер.

Поводом к этим слухам было, во-первых, то, что Александр умер совершенно неожиданно, не болев перед этим никакой серьезной болезнью, во-вторых, то, что умер он вдали от всех, в довольно глухом месте, Таганроге, в-третьих, то, что, когда он был положен в гроб, те, кто видели его, говорили, что он так изменился, что нельзя было узнать его и что поэтому его закрыли и никому не показывали, в-четвертых, то, что Александр неоднократно говорил, писал (и особенно часто в последнее время), что он желает только одного: избавиться от своего положения и уйти от мира, в-пятых, – обстоятельство мало известное, – то, что при протоколе описания тела Александра было сказано, что спина его и ягодицы были багрово-сизо-красные, что никак не могло быть на изнеженном теле императора.

Что же касается до того, что именно Кузмича считали скрывшимся Александром, то поводом к этому было, во-первых, то, что старец был ростом, сложением и наружностью так похож на императора, что люди (камер-лакеи, признавшие Кузмича Александром), видавшие Александра и его портреты, находили между ними поразительное сходство, и один и тот же возраст, и та же характерная сутуловатость; во-вторых, то, что Кузмич, выдававший себя за непомнящего родства бродягу, знал иностранные языки и всеми приемами своими величавой ласковости обличал человека, привыкшего к самому высокому положению; в-третьих, то, что старец никогда никому не открыл своего имени и звания, а между тем невольно прорывающимися выражениями выдавал себя за человека, когда-то стоявшего выше всех других людей; и в-четвертых, то, что он перед смертью уничтожил какие-то бумаги, из которых остался один листок с шифрованными странными знаками и инициалами А. и П.; в-пятых, то, что, несмотря на всю набожность, старец никогда не говел. Когда же посетивший его архиерей уговаривал его исполнить долг христианина, старец сказал: “Если бы я на исповеди не сказал про себя правды, небо удивилось бы; если же бы я сказал, кто я, удивилась бы земля”.

Все догадки и сомнения эти перестали быть сомнениями и стали достоверностью вследствие найденных записок Кузмича”.

Как отмечается в комментариях исследователя творчества Толстого Бойко, “Замысел повести о Федоре Кузмиче – Александре I возник у Толстого еще в 1890 году. В 1891 году Толстой рассказал (об этом) А. А. Толстой, приезжавшей из Петербурга в Ясную Поляну. Под влиянием этого рассказа она прислала Толстому карточку старца Федора Кузмича. Толстого увлекло изучение исторических материалов об Александре I и Павле I. Сохранился составленный Толстым конспект четырех томов сочинений историка Н. К. Шильдера об Александре I. Некоторые эпизоды из царствования Александра I рассказывал Толстому в апреле 1904 года А. Ф. Кони. Толстой начал писать повесть в ноябре – декабре 1905 года, но работа над ней была прервана задолго до окончания. “Посмертные записки старца Федора Кузмича” так и остались незавершенными.

Впервые они были опубликованы в изданных “Свободным словом” “Посмертных художественных произведениях Толстого”, т. III. Берлин, 1912. В феврале 1912 года повесть была напечатана с купюрами в журнале “Русское богатство”, однако номер журнала был задержан цензурой, а редактор В. Г. Короленко предан суду. Полностью “Посмертные записки старца Федора Кузмича” были опубликованы уже в Советской России в 1918 году в Москве”.

По словам другого комментатора, “в процессе работы над повестью “Посмертные записки старца Федора Кузмича” 26 октября 1901 года Лев Толстой беседовал в Гаспре с великим князем Николаем Михайловичем по поводу Александра I и старца Федора Кузмича. Об этой беседе Николай Михайлович записал следующее: “На счет импер. Александра I толковали мы много, и гр. Толстой говорил, что давно ему хотелось написать кое-что по поводу легенды, что Александр кончил свое поприще в Сибири в образе старца Федора Кузмича. Хотя пока еще легенда эта не подтверждается и, напротив того, много данных против нее, но Л. Н. интересует душа Александра I, столь оригинальная, сложная, двуличная, и Толстой добавляет, что если только Александр I действительно кончил свою жизнь отшельником, то искупление, вероятно, было полное, и соглашается с Н. К. Шильдером, что фигура вышла бы шекспировская”.

Загадка Федора Кузмича

Под таким названием в 2004 году сайт “Православие.ru” опубликовал эссе Николая Головкина. Вот что написал там автор:

“140 лет назад в Томской губернии скончался благочестивый старец Федор Кузьмич. По народной легенде, под этим именем провел свои последние годы российский император Александр I. Поговаривали, что будто бы царь не умер, а странствовал с посохом по России. Потом долго жил в Сибири под именем Федора Кузьмича. Невероятная историческая загадка и по сей день будоражит умы.

Как-то раз Вяземский обронил об Александре I: “Сфинкс, не разгаданный до гроба”. Добавим, что и после гроба. Но кто только не брался отгадывать!

Мог ли царь бросить все и уйти? Всю жизнь над Александром I тяготел укор совести за участие в заговоре против собственного отца – Павла I. В свое царствование император осуществил в России немало реформ, выиграл войну с Наполеоном, за что и был прозван Благословенным.

Однако грех цареубийства не отпускал даже и четверть века спустя. Александра тяготила и незавершенность реформ по облегчению участи народа, сама невозможность их завершить.

В последние годы жизни он отличался смиренной жизнью. Его все чаще видели стоящим на коленях. Царь подолгу молился. И стоит ли удивляться легенде, что однажды душа его и вся судьба перевернулись – император стал нищим странником?!

…Александр I неожиданно скончался в Таганроге 19 ноября 1825 года от страшной и неизвестной болезни. Спустя несколько дней прошло погребение императора в закрытом гробу в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга. На престол вступил его младший брат Николай I.

В царствование внучатого племянника Александра Благословенного – Александра III – могила была вскрыта, но саркофаг обрели пустым. А в 1919 году подвергавшие все и вся ревизии большевики также вскрывали гроб в поисках сокровищ царской семьи, после чего пустили слух, что тела самодержца нет.

Жизнь Федора Кузьмича более или менее хорошо прослеживается с середины 30-х годов ХIX века. О том, что он делал прежде, имеется несколько весьма смутных намеков. Есть версия, что после своей мнимой смерти государь отправился в Саровскую пустынь, где окормлялся преподобным Серафимом под именем послушника Федора. Сохранился рассказ, как император Николай I не поленился однажды проскакать сотни верст до Сарова, чтобы повидаться с Федором Кузьмичем.

В пользу этой версии можно сказать лишь то, что первые упоминания о Федоре Кузьмиче появляются через какое-то время после смерти святого Серафима. Некоторые изречения старца выдавали его знакомство с преподобным. Обратимся к официальным документам.

Первое свидетельство о Федоре Кузьмиче датируется 4 сентября 1836 года. Старец ехал на лошади, запряженной в телегу через Кленовскую волость Красноуфимского уезда Пермской губернии. Ехал в неизвестном направлении.

Документов при нем не нашли, зато на спине обнаружены были следы ударов кнутом или плетью. 10 сентября дело бродяги было разобрано в суде.

Старик имел величественную наружность, приятное обхождение и манеры. Это очень расположило к нему судей, однако все просьбы открыться, сообщить, какого он звания, были тщетны. В результате бродяга был присужден к 20 ударам плетей. Хотели отдать его в солдаты, но по возрасту он был к этому непригоден. Тогда решено было выслать старика в Сибирь.

И здесь вот что любопытно. Старец приговором остался доволен, но, сославшись на неграмотность, доверил расписаться за себя мещанину Григорию Шпыневу. Между тем нам доподлинно известно, что Федор Кузьмич был не просто грамотен, но хорошо образован. И всю жизнь опасался, что образец его почерка попадет к властям. Не только красноуфимцы дивились манерам Федора Кузьмича. Он был единственным человеком во всей партии заключенных, отправленных в Сибирь, кто не был закован в кандалы.

На ночлегах ему отводили особое помещение. Офицеры, солдаты и сотни каторжников полюбили старика, как отца. Он заботился о слабых и больных, для всякого находил теплое слово. Здесь важно подчеркнуть, что почитание старца началось задолго до появления легенды о его царственном происхождении.

В Томск арестанты прибыли 26 марта 1837 года.

Первые пять лет своей ссылки Федор Кузьмич прожил в селе Зерцалы близ Томска. Заметив желание старца удалиться от людей, казак Семен Сидоров построил ему келью-избушку в станице Белоярской.

На праздники его заваливали дарами – пирогами, шаньгами. Он охотно принимал их, а потом раздавал нищим и странникам. Денег никогда не принимал и не имел.

Никто не видел, как он молился, но после смерти обнаружилось, что колени старца представляют собой сплошные мозоли. Он строго постился, но не требовал, чтобы и другие следовали его примеру.

Ходил по селениям и учил детей грамоте, но поучать, лезть с советами ни к детям, ни ко взрослым не пытался. Быть может, поэтому к нему шли за советами отовсюду, шли тысячами. Огромного роста, большой силы, голубоглазый старик в белой полотняной рубахе не воспринимался как юродивый и не вызывал жалости. Поднимал на вилы целую копну сена и легко ворочал бревнами. Это был добрый и умный богатырь, искупающий старые грехи.

Все понимали, что он птица высокого полета, спрашивали, не тяготит ли его нынешняя жизнь, полная лишений. Старец улыбался в ответ и говорил примерно следующее:

“Почему вы думаете, что мое нынешнее положение хуже прежнего? Я сейчас свободен, независим, покоен. Прежде нужно было заботиться о том, чтобы не вызывать зависти, скорбеть о том, что друзья меня обманывают, и о многом другом. Теперь же мне нечего терять, кроме того, что всегда останется при мне – кроме слова Бога моего и любви к Спасителю и ближним. Вы не понимаете, какое счастье в этой свободе духа”.

Императора Александра опознал в старце местный священник отец Иоанн Александровский. Он за какую-то провинность был выслан в Белоярскую из Петербурга. Священник неоднократно и открыто заявлял, что не мог ошибиться, так как видел императора много раз. Все это заставило Федора Кузьмича жить в своей келье почти безвылазно. Наконец он решился покинуть станицу Белоярскую.

Многие зажиточные крестьяне стали его звать к себе, но старец выбрал избушку беднейшего крестьянина Ивана Малых. Тот только что окончил срок каторжных работ, жил с большой семьей, в кругу которой старец провел зиму. Затем ему из старого овечьего хлева крестьяне соорудили новую келью. Здесь Федор Кузьмич прожил десять лет.

В 1849 году старец перебрался в келью, построенную для него крестьянином Иваном Латышевым близ села Краснореченского, рядом с пасекой. Об этом периоде сохранилось воспоминание, как Федора Кузьмича навещал архиерей – Афанасий Иркутский.

Что поразило местных жителей: разговаривали они на иностранном языке – скорее всего, на французском. На этом языке старец общался и с другими знатными посетителями.

Удивительны были рассказы Федора Кузьмича о последних десятилетиях русской истории, которую он знал едва ли не досконально.

Рассказывая о войне 1812 года, он сообщал такие подробности, что его знакомые из образованных ссыльных, священники, казаки, солдаты не переставали удивляться.

Вспоминал об Аракчееве, Суворове, Кутузове. О Кутузове старец обронил, что царь Александр этому полководцу завидовал. И рассказал, как вышло, что Кутузов был назначен главнокомандующим в Отечественную войну:

“Когда французы подходили к Москве, император Александр припал к мощам Сергия Радонежского и долго со слезами молился этому угоднику.

В это время он услышал, как внутренний голос сказал ему: “Иди, Александр, дай полную волю Кутузову, да поможет Бог изгнать из Москвы французов”.

Когда пришло известие о смерти Николая Первого, Федор Кузьмич отслужил панихиду и долго, истово, со слезами молился.

Однажды в присутствии старца рабочие запели песню “Ездил Белый русский Царь”, в которой рассказывалось о победоносном шествии Александра Благословенного на Париж. Федор Кузьмич слушал, слушал, потом заплакал и сказал:

“Друзья, прошу вас больше не петь этой песни”.

Последние годы Федор Кузьмич жил в доме купца Семена Феофантьевича Хромова, который то богател, то разорялся, одно время даже владел золотыми приисками.

“Охота тебе заниматься этим промыслом, – заметил ему старец при первой встрече, – и без него Бог питает тебя”. Потом строго наказал не обирать рабочих, пока будет владеть приисками, и не развивать добычу золота. Человек Хромов был, впрочем, хороший, и старец в конце концов согласился переехать к нему.

Перед смертью Федор Кузьмич немного погостил у своего первого благодетеля казака Семена Сидорова. На обратном пути до самого Томска перед повозкой двигались два ослепительно белых столба. Старец не глядел на дорогу, но когда дочка Хромова Аня обратила на столбы внимание Федора Кузьмича, тот промолвил тихо:

“О, Пречистый Боже, благодарю!”

В последние свои дни старец страдал, но терпел, стараясь никого не беспокоить. Это было для него очень характерно. Когда прибыл его исповедовать отец Рафаил из Алексиевского монастыря, то и на смертном одре Федор Кузьмич наотрез отказался раскрыть свою тайну.

“Это Бог знает, – тихо проговорил Федор Кузьмич в ответ на предложение назвать имя своего ангела, для помина души. Имена родителей он также назвать отказался, сказав лишь, что Святая Церковь за них молится.

Симеон Хромов рассказывал, что ему больше посчастливилось. Упав на колени, он спросил у старца, не Александр ли Благословенный тот? Федор Кузьмич будто бы ответил:

“Чудны дела твои, Господи… нет тайны, которая не откроется”.

Было ли то на самом деле, или Хромов себя в этом убедил, остается неясным.

Умер Федор Кузьмич, сложив пальцы для крестного знамения. В момент его кончины многие увидели, как из дома Семена Хромова трижды поднялись громадные языки пламени. Пожарные, увидев зарево, долго искали место пожара, но так и не нашли.

Похоронили старца, как он и завещал, в томском Алексиевском монастыре. Над могилой был поставлен крест, выкрашенный белой краской, с надписью: “Здесь погребено тело Великого Благословенного старца Феодора Козьмича”. Слова: “Великого Благословенного” власти велели скрыть. Но со временем белая краска слиняла, и надпись вновь себя обнаружила.

Вскоре после кончины Федора Кузьмича пошли разговоры о том, кем был на самом деле старец-подвижник. Лев Толстой написал об этом повесть, а историк-архивист Иван Василич – документальную книгу, в которой поместил портрет во весь рост старца Федора Кузьмича, написанный неопытной кистью местного сибирского живописца.

Этот портрет ошеломляет. Огромный, голый, полусферический череп. Над ушами – остатки волос, совершенно белых, наполовину прикрывающих ушные раковины. Чело, на “хладный лоск” которого “рука искусства” наводила когда-то тайный гнев, теперь почти грозно. Губы, отчетливо видные между усами и редкой бородой, сжаты с невыразимой скорбью. В глазах, устремленных на зрителя, – суровая дума и непроницаемая тайна. Горестной мудростью светят эти испепеленные черты – те самые черты, которые видели мы все столько раз на портретах императора, – именно те. Они преобразились именно в той мере и именно так, как могли бы преобразить их года и внутренний огонь подвига. Для того чтобы “подделать” это портрет, чтобы умышленно (да и ради чего?) придать старцу нарочитое сходство с Александром и при этом с такой глубиной психологического проникновения постичь всю логику духовной трагедии этого царя, – для этого безвестный живописец должен был бы обладать прозорливостью гения. Но здесь не может идти речь не только о гении, но даже о скромном таланте: как произведение искусства портрет почти безграмотен.

На месте кельи старца после его смерти забил родник, вода которого с тех самых пор считается целебной. Семен Хромов основал там Федоровский мужской монастырь, позднее вошедший в состав томского Богородице-Алексиевского монастыря. Царь Николай Второй приезжал сюда, хотел на месте кельи начать возведение каменной церкви и детского приюта. Благословение на строительство было получено от отца Иоанна Кронштадтского. Однако первая мировая война и Октябрьский переворот помешали осуществлению этого проекта. Успели, однако, построить часовню на могиле старца.

Возведение ее благословил в 1903 году настоятель Богородице-Алексиевского монастыря архимандрит Иона. Пожертвования собирали в Томске и близлежащих селах – отказа ни от кого не было. А когда начали рыть фундамент под часовню, частично вскрылась могила старца. Как засвидетельствовано настоятелем монастыря в присутствии подрядчика Леднева и архитектора Оржешко, мощи старца остались нетленны…

После Октябрьского переворота могилу Федора Кузьмича разорили. В 1923 году многие горожане стали свидетелями явлений старца в Томске.

Прославление Федора Кузьмича состоялось в 1984 году по благословению Святейшего Патриарха Пимена. Тогда было установлено празднование в честь Собора сибирских святых, в число которых включили, конечно, и старца Федора – небесного покровителя Томска. Тогда же была написана и его икона.

День 5 июля, когда томские христиане обрели мощи старца,  стал еще одним православным праздником.

В 2001 году, в день всех российских святых, в честь старца Федора над его могилой возведена часовня-келья.

Очевидно, по какой-то причине Господь не благословил нам окончательно раскрыть тайну Федора Кузьмича”.

По материалам одноименной статьи Newsru.com